Композиция «Бродский приехал» («Бродский вернулся»). Открыта 16 ноября 2005 г. Установлена во дворе филологического факультета Санкт-Петербургского университета (Университетская наб., 9), в «Парке современной скульптуры». Скульптор Константин Михелевич Симун (США, Бостон — с 1988 г.). Бронза, камень.
Бродский Иосиф Александрович (24.05.1940 — 28.01.1996), русский поэт и переводчик, прозаик-эссеист. Первые поэтические опыты относятся к 1957 г. После выхода заказной статьи (Ионин А., Лернер Я., Медведев М. Окололитературный трутень // Вечерний Ленинград. 1963. 29 нояб.) 12 февр. 1964 г. был арестован, затем осужден Дзержинским районным судом Ленинграда по обвинению в тунеядстве, приговорен к пятилетней ссылке в Архангельскую обл. (см.: Аноним. Суд над тунеядцем Бродским // Вечерний Ленинград. 1964. 14 марта). В 1965 г. из ссылки досрочно возвращен, в июне 1972 г. эмигрировал в США, в 1980 г. получил американское гражданство. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1987). В Россию больше не приезжал, хотя приглашений получал множество, в частности, от мэра Санкт-Петербурга ААСобчака. Стал одним из символов русской поэзии XX в., Бродский — одна из последних разновидностей «Большого Поэта». ….. .
В марте 2002 — окт. 2003 гг. Симун принимал участие в организованном «Альфа-банком» и комитетом по градостроительству и архитектуре конкурсе проектов памятника И.А.Бродскому для Петербурга (установка памятника конкурсом не предусматривалась). После подведения итогов второго тура (в начале мая 2003 г.) проект Симуна вместе с другими шестью прошел в третий тур конкурса (изображение см.: Михайлов В. Их осталось семь // Город: Петербургский журнал. 2003. 12-1 8 мая. С. 16). Проект Симуна, по итогам рейтингового голосования жюри набравший последнее место вместе с проектом Д.Митлянского, Г.Саевича и Г.Шилиной (Москва) (пресс-релиз «Альфа-банка» от 12 мая 2003 г.), представлял собой горизонтально лежащую фигуру, опорой для которой служила гранитная тумба ограды набережной («На Васильевский остров я приду умирать…»). 13 окт. 2003 г. жюри назвало победителя — проект В.А.Цивина и Ф.К.Романовского, Симун получил одну из четырех поощрительных премий в размере 1000 долларов.
Объект «Бродский приехал» с конкурсным проектом никак не связан, открытие (дата которого определилась приездом Симуна в Петербург) случайно совпало с 40-летием возвращения Бродского в Ленинград из ссылки в Архангельскую обл. Запрокинутая бронзовая голова установлена на гранитной «подставке», поставленной на бронзовый чемодан с биркой. В печати сообщалось, что скульптор работал над объектом семь лет. Как стало известно, в Петербург Симун привез из США отлитые из бронзы голову Бродского и чемодан, надеясь остальные части композиции доделать здесь, а заодно придумать и саму композицию.
Однако выяснилось, что объект надо открывать срочно, быстро нашли кусок лестничной ступеньки, и все «метонимические» детали механически сложили одна на другую. В итоге получился агрегат элементов с абсолютно не просчитанной по смыслу символикой: чемодан — знак изгнания (4 июня 1972 г. Бродский эмигрировал в США) и в то же время знак известной антисемитской речевки «Чемодан, вокзал, Израиль»; голова, лежащая на чемодане, ассоциируется с головами Олоферна и Иоанна Крестителя, к которым мифология Бродского не имеет отношения. Можно представить эту запрокинутую вверх голову на романтическом гении-лауреате, смотрящем куда-то вверх, на звезды (per aspera ad astrum), но после декапитации и гениальность, и романтизм оказываются «снятыми» (и в переносном гегелевском, и в буквальном смысле) иронией.
Т.е. мертвая, отделенная от туловища голова, брошенная на чемодане, — символ не поэта, о котором помнят, а изгоя, о котором не помнит никто. Объект оказался «видеоребусом», составленным из готовых знаков-указателей, у которого отсутствует и пластическая концепция. Вышел всего лишь претенциозный кунштюк, место установки которого, вероятно, вызвано известными строками «Стансов» (1965): «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, / На Васильевский остров я приду умирать…» (см.: Золотоносов М. Бегемот разинул рот// Город: Петербургский журнал. 2006. 17-2 3 апр. № 14. С. 16). Но, как известно из его собственных мемуарных эссе, с Васильевским островом Бродского ничего не связывало, на его топографической карте Ленинграда это место не означено. По желанию скульптора объект установлен посередине дорожки, отдельно от других объектов «Парка современной скульптуры», что символизирует изгойничество Бродского.
О «Парке современной скульптуры» см. в комментарии к статуе А.А.Блока работы Е.Н.Ротанова.
Об открытии см.: Пчельников Е. На Васильевский остров он придет… улетать // Смена. 2005. 15 нояб. С. 4; Герусова Е. Факультативный памятник Иосифу Бродскому установили во дворе филфака // Коммерсанты Санкт-Петербург. 2005. 16 нояб. С. 23 («<…> Кусок гранита подобран на одной петербургской лестнице, в доме на Гродненском»); Горелик А. Голову Бродского поставили на чемодан // Комсомольская правда (Санкт-Петербург). 2005. 16 нояб. С. 6; Аноним. Бродский приехал // Санкт-Петербургские ведомости. 2005. 17 нояб.; Аноним. Поэт вернулся на Васильевский // Метро (Санкт-Петербург). 2005. 17 нояб.; Орлов А. Поэт среди зверушек // Невское время. 2005. 17 нояб.; Преблагина Н. Бродский на чемодане понравился не всем // Смена. 2005. 17 нояб. С. 4; Синевич Е. На чемодане: В Санкт-Петербурге установили памятник Бродскому // Газета. 2005. 17 нояб. С. 34; <Фото>// Российская газета (Санкт-Петербург). 2005. 17 нояб. С. 6; Кириллина Т. Жизнь в чемодане, или Взлет по питерской лестнице // Вечерний Петербург. 2005. 18 нояб. С. 2 («Почему скульптура называется „Бродский вернулся…», когда с чемоданом можно и уехать?
По словам скульптора, потому что чемодан американский, а из СССР Иосиф Александрович явно уезжал с отечественным»); Аноним. Кому теперь в друзья ты попадешь… //Советская Россия. 2005. 19 нояб. («На сделанном из бронзы чемодане, как на блюде, лежит голова Бродского. Это невольно наталкивает на неприятные мысли о том, что находится в самом чемодане <…>Сами собой вспоминаются то кровавые боевики с жуткой поклажей, то фильмы ужасов. <…>Кстати, ни друзей его, ни почитателей памятник ничуть не оскорбил <…>»); Аноним. Кому теперь в друзья ты попадешь… //Красноярская газета. 2005.19 дек. (перепечатка заметки из «Советской России»); «А я не уберу свой чемоданчик» [Интервью К.М.Симуна] // Петербург на Невском. 2006. Янв./февр. № 1; Арсеньева 3. Ну вот. Красуйся, град Петра // Вечерний Петербург. 2007. 23 нояб. С. 6 — 7.
Неумеренные восторги по поводу объекта, не соответствующие его реальной художественной ценности, выразительно иллюстрируют высказывания А.Д.Боровского в программе «Поверх барьеров» радиостанции «Свобода» (24 нояб. 2005 г.): «Александр Боровский: Вот сейчас его пригласили делать памятник в университетский двор. Он сделал совершенно новый проект. Это чемодан, и на чемодане в классическом таком стиле вдохновенная голова и лицо Бродского. И шутка, и серьезно, и все вместе. Я вообще не люблю все эти интеллигентские разговоры, обязательные цитаты, где он там хотел умирать.
Просто хороший образ человека и жизни на чемоданах. Как-то так совпало, что месяц назад я написал специальную статью „Чемодан в русской художественной культуре». Действительно, 20-й век прожит на чемоданах. Лама сдавала багаж», и там великолепная цитата Маркса, что революции это локомотив истории. Вот эти локомотивы забыли о чемоданах, о бытовой жизни людей… Но только Дюшан об этом вспомнил, когда делал свой чемоданный музей. Цвет эмиграции, переселение народов, Бог знает что, что длится и по сей день. Это знак 20-го века, перемещение культуры, самой ситуации жизненной на чемоданах. Такой экзистенциальный знак. И Константин Симун изумительно это использовал. 20-й век не создал, кроме самого начала, конных монументов.
Чемодан — это герой 20-го века. Он верхом на чемодане. Жизнь провел на чемодане. Вот это Константин Симун удивительно почувствовал. Татьяна Вольтская: Идея чемодан и голова — это отсылает к той известной фотографии, где Бродский сидит на том самом чемодане перед отъездом. Александр Боровский: Вы знаете, это удивительно. Я даже не знаю, так ли глубоко рефлексирует сам скульптор, может быть, у него простая мысль. Как у него был памятник Жукову. Такой топор и Жуков. Просто. Но когда это делается в материале, то обрастает коннотациями, которые, может быть, скульптор не рефлексирует, но чувствует. Из бытовой, житейской, обязательной фотографии вырос гораздо более серьезный образ. Для меня это загадка. Допрашиваешь художника с пристрастием. Он говорит: „Ну, да, ну, там чемодан, ну, колесо». А вещь сделана прекрасно.
Татьяна Вольтская: Гениальное название у этого памятника — „Бродский вернулся». Помните, как мы ждали, думали — вернется, не вернется. Как вообще само его отсутствие было значимо для всех и трагично. Так что, в каком-то смысле, такое возвращение — это мечта. Александр Боровский. Наверное. Хотя я, честно скажу, довольно равнодушен. Кто-то вернулся, Солженицын, например, а Барышников не вернулся. Татьяна Вольтская: Кажется что русской литературоцентричной культуры очень важно присутствие поэта, который дышит одним воздухом с нами. Александр Боровский. Не уверен. Я бы чемодан связывал с Арманом, с такой традицией скульптуры в большей степени, чем с традицией вот этих наших реакций. На самом деле литературоцентризм есть в нашей культуре, но всегда ли он хорош? Мы в любой вещи видим литературные коннотации. Пластических не видим».